Современная наука знает, что нервная система человека - в
том числе те ее разделы, которые поддаются сознательному контролю, -
способна продуцировать вещества, по своему составу и действию близкие к
наркотикам. Воздействуют они непосредственно на "центры наслаждения"
мозга. Если эти вещества выделяются тогда, когда человек впадает в
определенное состояние сознания, то в этом состоянии он испытывает
полный аналог "кайфа", а при выходе из него начинается "ломка".
"Профессиональные"
берсеркеры становились как бы заложниками собственной ярости. Они были
вынуждены искать опасные ситуации, позволяющие вступить в схватку, а то
и провоцировать их. Отсюда - берсеркерская асоциальность, вызывающая
настороженность даже у тех, кто восхищался их мужеством и
боеспособностью. И отсюда же - эта самая боеспособность, проявляющаяся
в условии "открытия шлюзов".
Фраза: "Есть упоение в бою" обретала буквальный смысл...
Позднее
викинги большей частью все же ухитрялись контролировать такие приступы.
Иногда они даже входили в состояние, которое на Востоке называют
"просветленным сознанием" (хотя шли они к нему обычно не через
отрешенность, не через медитацию, а через боевую ярость; такой путь
иногда чреват тем, что "зверь" возьмет верх над человеком). Это делало
их феноменальными воинами:
"...Торольв так разъярился, что
забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился
вперед и рубил и колол врагов направо и налево. (Некоторые типы
скандинавских копий позволяли наносить рубящие удары.) Люди разбегались
от него в разные стороны, но многих он успевал убить..." ("Сага об
Эгиле"). Саги (которые, как выяснили современные специалисты, передают
события с поразительной точностью) пестрят упоминаниями о том, как
умелый воин отбивается один против многих, умудряется проложить путь к
предводителю вражеского отряда сквозь стену щитов и толпу
телохранителей, рассекает противника от плеча к бедру и т.п.
Тут
самое время порассуждать еще об одном полумифическом свойстве
берсеркера: о его неуязвимости. Самые разные источники в один голос
утверждают, что воин-зверь фактически не мог быть сражен в бою. Правда,
детали этой неуязвимости описываются по-разному. Берсеркера якобы
нельзя было ни убить, ни ранить боевым оружием (из чего следовало, что
против него надо употреблять оружие не боевое: деревянную дубину, молот
с каменным навершьем и т.д.); иногда он был неуязвим лишь против
метательного оружия (стрелы и дротика); в некоторых случаях уточнялось,
что при искусном владении оружием его все-таки можно ранить, и даже
смертельно, но умрет он только после боя, а до того словно не заметит
раны.
Везде и всегда вокруг боевого искусства высокого уровня
складывались легенды. Но, думается, здесь мы сможем докопаться до
истины. Проще всего решается вопрос о неуязвимости боевым оружием: до
тех пор пока меч оставался у скандинавов оружием немногочисленной элиты
(где-то до VIII-IX вв.), такие "элитные" воины очень часто не могли
сладить со своими конкурентами - воинами-зверями, применявшими древние
приемы боя палицей. В конце концов произошло сращивание двух техник
фехтования: многие берсеркеры стали "элитой", а многие из "элиты"
овладели берсеркерскими навыками.
От метательного (да и от
ударного) оружия берсеркеров берегла своеобразная "мудрость безумия".
Расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции, обостряло
периферийное зрение и, вероятно, обеспечивало некоторые экстрасенсорные
навыки. Берсеркер видел (а то и предугадывал) любой удар и успевал
отбить его или отскочить.
У конунга Харальда, впервые
объединившего Норвегию, имелся "спецназ", сформированный из влившихся в
воинскую элиту берсеркеров. "Диких" воинов-зверей, не входивших в
дружины и подобные им формирования, к тому времени уже в Норвегии не
осталось. Одна из битв с их участием выглядела следующим образом:
"Двенадцать
берсеркеров конунга находились на носу корабля. Корабль конунга шел
вперед, и там была жесточайшая схватка. Когда же проверили войско,
много оказалось убитых и у многих были опасные раны... На корабле
конунга не было никого, кто бы стоял перед передней мачтой и не был
ранен, кроме тех, кого железо не брало, а это были берсеркеры".
Один
из лучших воинов Исландии, кстати не считавший себя берсеркером,
описывая свои действия в бою против численно превосходящего противника,
произносит такие слова:
"Тут я взял меч в одну руку и копье в
другую и стал рубить и колоть. Щитом я не прикрывался, и я даже не
знаю, что меня защищало" ("Сага о Ньяле").
Защищало его именно
берсеркерство - уже "цивилизованное" и потому не считавшееся таковым.
Это тем более примечательно, что викингу, овладевшему только
"техникой", щит был необходим: полноценно отбиваться наступательным
оружием он не мог.
Берсеркерство помогало отбивать опасные удары,
но если уж удар оказывался пропущен, оно позволяло "не заметить" его.
Трудно поверить, но множество независимых источников сообщают: викинг в
какой-то мере сохранял боеспособность даже после чудовищных ран, от
которых современный человек мгновенно потерял бы сознание. С отсеченной
ногой или рукой, раскроенной грудью, пробитым животом, он некоторое
время еще продолжал сражаться - и мог прихватить с собой в Вальгаллу
своего убийцу...
И все же сохранились описания случаев, когда
берсеркер не просто избегал раны, и даже не просто терпел ее, но,
получив удар, оставался именно невредим! Тоже преувеличение? Может
быть... Но очень уж похоже это на восточный "метод железной рубашки",
при котором закалка костей и мускулов, а главное - умение
концентрировать внутреннюю энергию, в определенных случаях делают тело
трудноуязвимым даже для клинка. А ведь клинки викингов - не чета
восточным: как бы ни восхищались ими северные воины, это восхищение
происходит от недостатка материала для сравнений. По крайней мере, во
времена берсеркеров закалка клинка была только поверхностной и он был
далек от остроты и упругости самурайской катаны.
К тому же даже
"энергетика" не всегда спасала берсеркера. Иногда пропущенный удар
мечом действительно не рассекал тело, но наносил столь серьезный ушиб,
что это могло обеспечить финал схватки. Ведь противники у берсеркеров
были им под стать...
Да и не всякий берсеркер умел грамотно
пользоваться внутренней энергией. Иногда они расходовали ее слишком
экстенсивно - и тогда после битвы воин надолго впадал в состояние
"берсеркерского бессилия", не объясняющегося только физической
усталостью.
Приступы этого бессилия бывали столь тяжелы, что воин-зверь иногда мог и умереть после битвы, даже не будучи в ней раненым!
|
